В день, когда за тьмою беспросветной
Скроется далекий горизонт
И порывы шквалистого ветра
Будут петь друг с другом в унисон.

Вот тогда, взяв лист бумаги белый,
Нанизав чернила на перо,
Подкрутив колки, подстроив нервы,
Я начну лихое болеро.

И, спалив струну на тамбурине,
Деку расколов на жутком па,
На бумагу, словно синий иней
Кротко ляжет первая строфа.

Сбивши пальцы в затяжном глиссандо,
Но не совладавши с высотой
падаю. Ругаясь от досады,
на себя за выстрел холостой.

Судорожно гриф в руках сжимая,
Самому себе шепча "Не дрейфь!",
Я лечу, на струнах оставляя
крови с потом темно-бурый шлейф.

Бесновал обезумевший ветер,
Гамму чувств швыряя мне в лицо...
Но и все ж я на ладу на третьем
Исхитрился дернуть за кольцо.

Вот теперь, изящен и галантен,
Свой полет, что начал в небесах,
Поменяв allegro на andante
Завершу достойно на басах.

Вот и всё. Закончена работа,
На столе разлитый корвалол.
Запах кофе вперемешку с рвотой
стон гитары, бьющейся об пол.

Догорает медленно сигара...
Кончен бал. Лишь сторож поутру
подберет разбитую гитару,
да ошметки от умерших струн...